Пришла мать, снова разбудила. Разговаривали полчаса, наверное.
С её стороны были укоры и упрёки: почему я не писала в дневнике о том, что она приезжала ко мне в больницу почти каждый день, а про посещения других писала? Почему я весной договорилась встретиться с ней у трамвайной остановки, а потом не дождалась и уехала? Почему я вообще такая эгоистка, завистливая, злая? И как я пойду работать в школу, если у меня нет души?
Я угрюмо отмалчивалась, завернувшись в одеяло.

Да, я отвратная дочь и ужасная возлюбленная.
Посему - обходите меня стороной, как прокажённую.

И, наконец, главное: по ходу разговора я спросила: раз я такая плохая, может, мне очистить мир от себя? На это мать с горечью ответила, что ей всё равно, но если такое случится, она продолжит задаваться вопросом, где был пробел в моём воспитании.
Когда я переспросила, идти ли мне за лезвием сейчас или подождать, она ответила: "Когда хочешь. Только не строй из себя такую верующую, обвесившуюся крестами и иконами".

Сейчас они внизу лепят вареники, а я лежу у себя наверху, слушаю их невесёлые разговоры и понимаю, что зря отказалась помочь им. И дело даже не в поедании вареников. Может, правильнее было помочь, а потом отказаться от поедания...

Впрочем, всё это фигня.