Недоаннотация.«Заповедник» - повесть Сергея Довлатова. В центре сюжета - ленинградский интеллигент по фамилии Алиханов, устраивающийся на летнюю работу экскурсоводом в Пушкинский музей в Михайловском.
Тем временем жена и дочь Алиханова решают эмигрировать в Америку. Алиханов до последнего не подаёт признаков волнения, но Татьяна перед отъездом приезжает к нему в Михайловское. Проводив её, Алиханов осознаёт потёрю и запивает.
Еврейская проза. Эмиграция с тем и связана, кстати.
Пара слов и развёрнутая цитата.Книга про глубинку и запои. Читается притом легко. У Довлатова своеобразный стиль повествования, поначалу раздражавший нарочито карикатурными сравнениями, но попадаются забавные шутки. Пример и того, и другого разом:
Вечером поехал к Тане. Выпил для храбрости. Потом добавил. В семь звонил у её дверей. И через минуту, после неловкой толчеи в коридоре, увидел брата.
Он расположился, как садятся милиционеры, агитаторы и ночные гости. То есть боком к обеденному столу.
Братец выглядел сильно.
Над утёсами плеч возвышалось бурое кирпичное лицо. Купол его был увенчан жёсткой и запылённой грядкой прошлогодней травы. Лепные своды ушей терялись в полумраке, форпосту широкого прочного лба не хватало бойниц. Оврагом темнели разомкнутые губы. Мерцающие болотца глаз, подёрнутые ледяною кромкой, - вопрошали. Бездонный рот, как щель в скале, таил угрозу.
Братец поднялся и крейсером выдвинул левую руку. Я чуть не застонал, когда железные тиски сжали мою ладонь.
Затем братец рухнул на скрипнувший стул. Шевельнулись гранитные жернова. Короткое сокрушительное землетрясение на миг превратило лицо человека в руины. Среди которых расцвёл, чтобы тотчас завянуть, - бледно-алый цветок его улыбки. Кузен со значением представился:
- Эрих-Мария.
- Борис, - ответил я, вяло просияв.
- Вот и познакомились, - сказала Таня.
И ушла хлопотать на кухню.
Я молчал, как будто придавленный тяжёлой ношей. Затем ощутил на себе взгляд, холодный и твёрдый, как дуло.
Железная рука опустилась на моё плечо. Пиджачок мой сразу же стал тесен.
Помню, я выкрикнул что-то нелепое. Что-то до ужаса интеллигентное:
- Вы забываетесь, маэстро!
- Молчать! - произнёс угрожающе тот, кто сидел напротив. И дальше: - Ты почему не женишься, мерзавец?! Чего виляешь, мразь?!
«Если это моя совесть, - быстро подумал я, - то она весьма и весьма неприглядна...»
Я начал терять ощущение реальности. Контуры действительности безнадёжно расплывались. Брат-пейзаж заинтересованно тянулся к вину.
Я услышал под окнами дребезжание трамвая. Шевельнув локтями, поправил на себе одежду. Затем сказал как можно более внушительно:
- Але, кузен, пожалуйста, без рук! Я давно собираюсь конструктивно обсудить тему брака. У меня шампанское в портфеле. Одну минуточку...
И я решительно опустил бутылку на гладкий полированный стол...
Так мы и поженились.
Брата, как позднее выяснилось, звали Эдик Малинин. Работал Эдик тренером по самбо в обществе глухонемых.
А тогда я, очевидно, выпил много лишнего. Ещё до приезда к Татьяне. Ну и вообразил Бог знает что...