Дождь. Под зонтами идут двое. Поодиночке. Раньше они ходили под руку под одним большим зонтом. А что теперь?
Можно сколько угодно кричать про день рождения, но ведь счастье в поздравлении от Самого-самого человека. Или того, кто был этим Самым-самым.
Двое идут под своими зонтами. Идут и молчат.
Ай, какая мелочь и чепуха! Подумаешь, не встретились бы в этот обыкновенный день, в который по документам вдруг становятся старше на целый год! А значит, ты могла бы отсутствовать в этом городе на целых четыре дня больше. А то и на пять.
Только вот когда я написала тебе об этом, ты внезапно изменила своё решение, словно отвечая встречной пощёчиной на мою оплеуху.
Не знаю, что меня больше огорчило - то, что ты не хотела приходить или то, что ты всё же пришла.
Тошно и от одного, и от другого.
Двое идут, спрятав руки в карманы и вздрагивая от случайного сопрокосновения куполов зонтов.
Ты пришла, но было слишком поздно для нас обеих: я опоздала за картриджем, ты - за мной...
Двое идут под дождём. Они ведь хотели как лучше...
Ну да. Ты постаралась поскорее обернуться за пару тысяч километров к родственникам, чтобы в мой день рождения быть здесь, а я попросила маму, чтобы она не сообщала мне печально-радостную новость, если таковая дойдёт до нашего дома, чтобы не портить нам праздник... И в результате именно в этот день ты отправилась лечить зубы, убила вечер и даже выпить за моё здоровье не смогла - пломбы окрасятся!
Двое идут вроде бы рядом, но каждый замкнут в своём мире.
Стоп!!! Кажется, я снова пытаюсь обвинить тебя, а за что? Никто никому ничего не должен. Точнее, я постаралась вернуть свои долги, а ты тем более мне ничего не должна...
Двое идут бок о бок, а между ними - тонюсенькая, но ощутимая в свежем от дождя воздухе стенка.
Душа болит. Из окна трамвая видно, как сиреневое закатное небо погружается местами в розово-оранжево-жёлтое пламя. А ведь час назад оно было серым, как камень. Я ещё сказала тебе: "Смотри, какое выразительно-серое небо над Питером!"... Значит, и гранит горит?
Двое идут под зонтами и молчат. Кажется, они стали друг для друга совсем чужими.