"Щепотка забвения"

[quartego]

Фэндом: «Alice 2010».
Автор:  quartusego
Бета:  enefer
Название: Щепотка забвения.
Пэйринг: Террант/Алиса, Мирана/Алиса.
Рейтинг: R.
Жанр: romance, angst.
Размер: миди.
Размещение: поставьте автора в известность!
Дисклеймер: автор книги – Л. Кэрролл; режиссёр фильма – Т. Бёртон; буквы любезно предоставлены алфавитом.
Саммари: Алиса вернулась, но Шляпник, благодаря Миране, из "лучших" побуждений давшей ему щепотку забвения, успел позабыть о Бравном воине...
Также выложено на кинк-фесте по "Alice 2010".

Читать?

Долгожданный Бравный день принёс лишь краткий миг радости, потому что за ним пришла пора расставания. Наверное, ты не смогла до конца поверить в этот мир и именно поэтому ушла. Неужели может быть больше неотвеченных вопросов и незавершённых дел, чем те, что ты оставила здесь?
- Алиса, Алиса… - шепчут непослушные губы, я силюсь сдержать слёзы тоски, хотя таиться больше не от кого – Мальямкин и Мартовский Заяц не смогли отказать Белой Королеве и остались в столице, при дворе. А я выбрал добровольное изгнание, затворничество в ожидании твоего возвращения.
Чай остыл, прокисла заварка, я жду тебя и никак не могу дождаться. Вспоминаю твоё лицо, твой голос, твои слова о том, что осталось в твоём мире. Ты не могла не уйти, но обещала вернуться, и я тебе верю. Верю, потому что не может солгать девушка с таким удивительно открытым взором, сильная, смелая, свободная от глупых предрассудков, волевая, притягательная – совершенная.
Подумать только – когда-то я дотрагивался до тебя и не ценил этого: двумя пальцами вытаскивал из чайника, рискнул посадить на шляпу и отправить в полёт над страшной топью. Разве я решился бы на такое сейчас?
А потом ты успокаивала меня, нежно взяв моё лицо в ладони – но слишком сильным было отчаяние, и я уже не помню, каково это было: чувствовать прикосновение твоих рук, видеть так близко твои глаза…
А наше прощание? Может, если бы я поцеловал тебя – хотя бы в щёку, ты бы передумала уходить? Ты была так близка: ещё мгновение – и губы прильнули бы к губам, и не было бы этой разлуки.
Я бы носил тебя на руках, отдал бы всё, что у меня есть; вечерами мы могли бы сидеть в мастерской, ты рассказывала бы мне сказки под негромкий стрёкот швейной машинки, а я шил бы тебе шляпки небывалой красоты; а потом ты засыпала бы, положив голову мне на грудь, а я просыпался бы среди ночи от глупого страха, что всё моё счастье лишь примерещилось мне, убеждался, что ты рядом, и долго бодрствовал бы, незримо улыбаясь в темноте и легонько поглаживая тебя по волосам, чтобы не разбудить…
Но я запрещаю себе мечтать об этом, и просто жду знака: ветра, по-особому шевелящего листву, тревожного посвиста птиц, встретивших в лесу человека, шороха с того края поляны, откуда ты появилась в прошлый раз. Поэтому, услышав долгожданный шелест трав, радостно вскидываю голову и едва сдерживаю разочарованный вздох – к моему столу приближается Белая Королева собственной персоной. Королева, а я ждал Алису.
- Здравствуй, Террант, - мы называем друг друга на «ты» и по имени, как ни странно.
- Здравствуй, Мирана. Чаю?
- Да, спасибо. Если можно, зелёного.
- Конечно, - наливаю ей чай в белую фарфоровую чашечку.
Некоторое время мы молчим, но я понимаю, что она не просто так оставила трон и пришла ко мне.
- Ты всё ещё ждёшь её?
- Я всё ещё жду её, и буду ждать.
- Видишь ли… - она замолкает на миг, - мне кажется, место Алисы в том мире, который она спасла. Ей надо быть рядом с теми, ради кого она вышла на бой.
- Не обязательно именно поэтому, но я верю, что она вернётся. Она обещала – значит, вернётся.
- Ты думаешь, она всё ещё любит тебя? – тёмные глаза кажутся огромными на бледном лице.
- Она сказала, что не забудет меня…
- Ты устал от ожидания, Террант. У меня есть средство, которое облегчит твои страдания. Всего одна щепотка, и тебе станет легче.
- Спасибо, Мирана, но мне и так неплохо, - плохо, но лечиться от любви – последнее дело.
- И ты думаешь, Алиса обрадовалась бы, узнав, что ты так сильно страдаешь, что не выходишь в свет, хотя мог бы жить иначе?
Пожалуй, она права. Конечно, Алиса не хотела бы видеть меня таким грустным.
- Хорошо, пусть так. Только ради Алисы, ради её спокойствия.
- Молодец, Террант, ты принял верное решение! – она немедленно высыпает мне в чашку щепотку белого порошка и собственноручно размешивает. – Пей до дна.
- За Алису и за наше счастье! – осушив чашку, я вдруг ощущаю острую, раздирающую боль, будто виски с двух сторон пронзают огромными булавками. Мирана допивает свой чай и негромко серебристо смеётся.
- Что это такое? – спрашиваю я сквозь нарастающий гул в ушах. Она не отвечает, а меня начинает бить озноб, гудение в голове превращается в звон, который с каждым мигом усиливается. Лишь когда сердце замирает и обледенелым камнем падает куда-то вниз, я понимаю, ЧТО это такое.
Словно холодной волной смывает воспоминания, мысли, чувства, и я, кажется, теряю сознание.

Когда я прихожу в себя, то ощущаю странное, давно позабытое спокойствие. Кажется, я ждал-ждал и, наконец, дождался, только вот чего?
Сидящая на соседнем стуле Мирана, увидев, что я очнулся, встаёт и, покровительственно поцеловав меня в лоб, уходит.

***

«…Я бы не вернулась из Страны Чудес, если бы не мама. Я представляла себе, как она будет страдать, если я пропаду, а остальные прожили бы и без меня: с Хэмишем мы слишком разные, Маргарет сама выведет мужа на чистую воду, если захочет, тётушка Имогена вряд ли последует моему совету, а уж быть компаньоном лорда Эскота было и вовсе необязательно.
Конечно, я исполнила одно из самых важных желаний отца, наладив торговлю с Китаем, но, предложив столь смелое решение, я не могла уйти сразу – надо было подать пример, и я отправилась в Китай на корабле с красивым именем «Чудо». Думаю, это добрый знак: я вернулась, и теперь меня ждёт путь в Страну Чудес – счастливую страну, где нет места большему горю, чем разбитая чашка, страну, которой правит добрейшая и справедливейшая королева Мирана. В Страну Чудес, где меня ждёт встреча с Террантом – безумцем, который всех умнее!»

Откладываю в сторону путевой дневник – толстую тетрадь в белой обложке, приобретённую в Китае специально для личных записей. Чернила подсыхают на тонкой рисовой бумаге, из бледных становясь насыщенно-чёрными.
Дневник я оставлю здесь, на столе – зачем брать с собой прошлое, когда меня ожидает совсем иное будущее? Может быть, однажды его откроет мама и найдёт там строки, которые успокоят её.
- Алиса, ты куда-то собираешься?
- Я хочу прогуляться.
- В пределах сада?
- Возможно. А может быть, и чуть дальше.
- Но девушке твоего возраста по этикету не полагается…
- Мама, по-твоему, если я добралась до Китая и обратно, мне нельзя прогуляться в одиночку здесь, в пределах нашего городка?
- Ах, Алиса, Алиса… Ну что же мне делать, если моя сумасбродная дочь так выросла?
- Хотя бы проводи меня до крыльца.
- Провожу, милая.
На прощание крепко обнимаю маму и целую её в обе щеки – я уже не вернусь сюда, путь будет отрезан.
С крыльца по дорожке, которая дальше от дома теряется в буйстве трав, в последний раз иду через наш сад, и держу путь дальше. Вот и кроличья нора: ещё один шаг, и я уже лечу вниз. Отчего-то немного грустно, но сердце уже радуется предстоящей встрече.
Приземление в знакомой комнатке, ключ, уменьшунька и растибулка – всё это помнится с прошлого посещения Страны Чудес. Здесь я впервые встретила Тру-ля-ля и Тра-ля-ля, по этой тропинке убегала от Брандашмыга, а около этого огромного дерева появился в воздухе Чешир – значит, я на верном пути, и поляна совсем близко. Интересно, кот всё ещё охотится за любимой шляпой Терранта?
С каждым шагом всё шире и шире просвет между деревьями, солнечные лучи, падающие на траву, окрашивают её всеми оттенками зелёного. Кстати, откуда в подземной Стране Чудес солнце?
Впрочем, это не так и важно – лес остаётся позади, и я выхожу на поляну, где стоит стол, накрытый для чаепития.
- Террант! – радостно кричу я издалека. Он поднимает голову, и я думаю, что он бросится мне навстречу, но ничего не происходит.
Я подхожу ближе:
- Террант? – удивляюсь сомнению в собственном голосе, но всё ещё готова в ответ на малейшее встречное движение, на улыбку подбежать и обнять. А он сидит на месте и разглядывает меня, будто бы и вовсе не узнал. – Террант, милый, это же я, Алиса!
- Здравствуй, Алиса, - какой у него неживой голос! И глаза – глаза будто с того моего неумелого рисунка, тусклые и невесёлые.
- Ты меня не узнал?
- Почему же – узнал. Ты убила Бармаглота, свергла Красную Королеву…
- И больше ты ничего не помнишь?
- Помню, - кивает он. – Мы были друзьями и сражались на стороне Белой Королевы, я… - тут он замолкает. Я жду ответа, но безнадёжно.
Он меня забыл.
- Террант! – тянусь его обнять, но он поднимает левую руку, жестом останавливая меня:
- К чему это, Алиса? Зачем портить дружбу чем-то другим?
Кто сказал, что Бравный Воин не должен плакать? Когда рушится всё, на что ты надеялась, во что безоговорочно верила, невозможно удержать слёзы.
Думаю, есть лишь один человек, способный мне помочь – Белая Королева. Что ж, пойду к ней.

***

Во Мраморном дворце свежо и тихо. Лепестки цветущих вишен облетают и нежным ковром покрывают белые ступени и террасу.
- Алиса! – тёмные глаза Мираны сияют, когда она видит меня.
- Мирана, что мне делать? – с порога спрашиваю я её.
- А что случилось? – встревожено спрашивает она и тут же перебивает сама себя. – Нет-нет, не говори! Сначала ты выпьешь чаю, или вина, или тёплого молока – я вижу, как ты утомилась в пути!
Не могу возразить ей – я и правда чувствую себя уставшей. Это из-за долгого пути, убеждаю себя я, не желая сознаваться себе, что дело во встрече с тем, кто так горячо надеялся, что я его не забуду.
- Что ты будешь пить?
- Пожалуй, молоко, - правда, это напоминает о вечерах в Англии, и сердце предательски ёкает: может, лучше было остаться там, с мамой?
- Что тебя тревожит, дорогая Алиса? – Белая Королева протягивает мне кружку с подогретым молоком. Отпиваю, и, кажется, оно придаёт мне сил.
- Мирана, скажи, сколько времени я отсутствовала?
- Несколько месяцев, - она садится рядом, держа в руках чашечку чая. – А может быть, и лет. Что произошло?
- Террант позабыл меня, - слова тяжело падают с губ, я не хочу в них верить.
- Не может быть! – в глазах Белой Королевы сострадание и что-то ещё, пока непонятное мне. – Он же так ждал тебя: отказался быть при дворе и вернулся к себе, твердил, что так будет ближе, что ты быстрее доберёшься до него…
- И всё равно он меня забыл! – не в силах сдержаться, всхлипываю я и ощущаю, невесомое прикосновение:
- Я что-нибудь придумаю, - шепчет Мирана, поглаживая меня по плечам. Это успокаивает. – Допивай своё молоко и иди отдыхать, утро вечера мудренее, я постараюсь сделать то, что в моих силах…
- Ты можешь сварить зелье, которое восстановит ему память?
- Я ещё никогда не пробовала готовить такое зелье, но я сделаю всё, чтобы утешить моего Бравного Воина, - её пальцы смыкаются на кружке поверх моих, легко и настойчиво. – Пей, милая Алиса. Завтра будет новый день, и всё будет иначе.
Когда я отставляю пустую кружку, она за руку ведёт меня через весь дворец по Белой Галерее, затем мы сворачиваем в один из коридоров.
- Вот твои покои, Алиса, - Белая Королева открывает передо мной дверь, на которой искусно нарисована бледно-розовая роза.
Светлая комната выглядит скромно, но уютно: маленький столик и два стула, небольшой комод, шкаф с платьями и огромная мягкая, похожая на облако кровать. Всё здесь такое белоснежное, что страшно прикоснуться. В глубине комнаты две двери.
Мирана раздвигает белую ширму, обтянутую шелком:
- Эта дверь ведёт в ванную комнату – умойся, переоденься и ложись, - она достаёт из комода что-то белое и протягивает мне. – За второй дверью мои личные покои. Я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было.
Я послушно иду в ванную, моюсь, переодеваюсь, но ни тёплая вода, ни чистое бельё не способны отвлечь меня от мысли о Терранте. Почему, почему он меня позабыл?
Вернувшись в комнату, удивляюсь, увидев, что Мирана всё ещё здесь – я думала, что она уйдёт к себе.
- Здесь прохладно, не находишь? – замечает она, пристально глядя на меня, и я на миг внутренне сжимаюсь: неудобно стоять под таким внимательным взглядом в короткой сорочке, которая слегка просвечивает в неярком свете ночника, но силой воли успокаиваю себя. Мирана тоже девушка, почему я должна её стесняться?
- Ложись, милая Алиса. Завтра всё будет не так, как сегодня, - под её неотрывным взглядом я дохожу до кровати, ложусь и укрываюсь одеялом. Мирана не уходит, а садится на кровать, перед тем заботливо поправив край одеяла. - Тебе спеть колыбельную?
- Нет, спасибо, - растерянно отвечаю я. Свежие простыни всегда прохладны, а от сегодняшних событий меня знобит ещё больше.
- Может, рассказать тебе сказку о Королеве и её Рыцаре? – белая рука скользит по белому покрывалу, и я вздрагиваю от неожиданности, когда кончики пальцев через ткань прижимаются к моему телу. – Тебе холодно? Может быть, грелку?
- Нет, спасибо, - повторяю я тише, чем в прошлый раз. - Это всё свежие простыни…
Мирана убирает руку и качает головой:
- А мне зябко и страшно за нашу страну… Рассказать тебе вкратце последние новости?
- Расскажи, - я уверена, что Мирана не стала бы упоминать сейчас о проблемах, будь они незначимыми, поэтому лучше узнать о них сейчас.
- Речь пойдёт о наших друзьях, - Мирана сбрасывает туфельки и устало вытягивает ноги. В её голосе такая безнадёжность, что кажется, будто она постарела лет на десять. – Наверное, это какая-то эпидемия… Понимаешь, они все забыли о том, что любили больше всего. Первой стала Мальямкин; помнишь, как она любила воинственно размахивать шпагой? Так вот однажды она проворчала что-то о том, что не пристало порядочной мыши всю жизнь носиться с оружием, бросила шпагу и ушла. С тех пор она появлялась во дворце всего пару раз.
Потом Мартовский Заяц – он ведь всегда любил пить сладкий чай из любимой чашки, помешивая его любимой же ложечкой. А теперь он выкинул чашку и ложку в Топкое болото и больше не пьёт чай.
Следующим был МакТвисп. Он, всегда бережно относившийся к своим часам, спокойно и хладнокровно разбил их о камни. Теперь ему неинтересно время… Но это было лишь начало, - она коротко вздыхает и негромко спрашивает:
- Ты не возражаешь, если я на несколько минут прилягу рядом, пока завершаю рассказ?
- Нет, конечно же, - странно, что я не заметила этого раньше, но она успела переодеться в длинное домашнее платье, по видимости, пока я мылась.
Она ложится рядом поверх покрывала, опираясь на локоть, и продолжает рассказывать, глядя мне в глаза:
- Дальше было ещё более странно. Чешир всегда безотрывно следил за шляпой Терранта, мечтая завладеть ею. И вдруг он резко стал равнодушен к головным уборам, и к вожделенной ранее шляпе в частности!
Предпоследними жертвами эпидемии пали братцы Тра-ля-ля и Тру-ля-ля. Несмотря на постоянные споры, они всегда были вместе, а тут вдруг рассорились, расселились по разным домам, а при случайной встрече дулись и старательно не смотрели друг на друга.
Я так и не поняла, что это: вирус, яд или что-то другое… А теперь расскажи ты, что случилось со Шляпником, как он себя вёл?
- Мне показалось сначала, что он меня не узнал. А когда я хотела его обнять, - ком в горле душит, не давая говорить о самом страшном, - он меня отстранил и сказал, что не хочет портить дружбу… Но ведь такого не бывает, чтобы любовь что-то испортила, кому-то навредила? Она ведь выше людской злобы, зависти, гордыни? – я уже плачу не скрываясь, а Мирана снова утешающе гладит меня по волосам:
- Конечно, любовь выше, чем всё зло мира! Всё наладится, милая Алиса! Я уже почти додумалась, чем вызваны эти странности у наших друзей, и поведение Терранта только подтвердило мои догадки и расставило всё на места, - бледные пальцы пробегают по щеке, касаются губ. – А тебе надо успокоиться и дождаться утра. Может, что-то изменится так сильно… - она прерывает себя, не прекращая при этом движений.
Я молчу, не в силах возражать и сдерживать слёзы.
- Я не позволю моему Бравному Воину плакать! – она придвигается ближе, наклоняется к моему лицу и, целуя, губами собирает солёную влагу. Я вижу, как расширены её зрачки, и в этом есть что-то пугающее, но я не могу её оттолкнуть так, как это сделал со мной сегодня Террант. Её рука тем временем соскальзывает по шее к груди, отодвигает тонкий шёлк сорочки и ласкает меня, будто бы желая отвлечь от печалей и тягот прошедшего дня. – Не плачь, моя милая Алиса, я сделаю для тебя что угодно! – шепчет она мне на ухо, сжимая пальцы, и по телу прокатывается волна жара, в глазах всё плывёт, я едва не теряю сознание. Тёмные мягкие губы накрывают мой рот, и, когда она спустя несколько долгих мгновений отстраняется от меня, я ощущаю странную смесь облегчения и разочарования.
Моя правая рука лежит поверх одеяла. Я уже привыкла завязывать на плече какую-нибудь ленту или платок, чтобы скрыть уродливые шрамы, оставленные когтями Брандашмыга, и поэтому поражена, когда Мирана бережно развязывает и стягивает полоску ткани с моей руки, рассматривает затянувшиеся следы, разглаживая их кончиками пальцев, и вдруг жадно припадает к ним тёплыми губами, покрывая лёгкими поцелуями каждый дюйм израненной кожи.
- Ты так рисковала ради меня и нашей страны, моя храбрая девочка! – она поднимает голову и снова смотрит мне в глаза. – Но, защитив мир, ты не утратила своей женственности и красоты!
Её слова доходят до меня с трудом – весь организм сосредоточен на непривычных ощущениях: её тепло рядом, опаляющее дыхание на коже, прикосновения тонких пальцев сводят с ума. Моё тело напряжено, как натянутая струна, и Мирана знает, что и как надо делать.
- Будь моим Бравным Воином, Алиса. Навсегда, - но я уже не слышу её.

***

Я просыпаюсь от того, что болит затёкшее плечо, будто бы кто-то разлёгся на нём. Поворачиваю голову к источнику дискомфорта и понимаю, что всё ещё сплю, и снятся мне крайне странные вещи – как иначе объяснить присутствие в моей постели Её Белого Величества, Мираны фон Мрамори?
- Это сон, это просто сон, - повторяю я, зачем-то как можно осторожнее выбираясь из кровати. – Где-то здесь обязательно должен быть выход… Может быть, эта дверь?
Толкнув дверь, я оказываюсь в такой же белоснежной, но большей по размеру комнате. У огромного, в полстены, окна, занавешенного полупрозрачными шторами, стоит светлого дерева конторка, на которой я вижу белую чернильницу, белое же перо и знакомую толстую тетрадь. Это только подтверждает мою догадку, что всё происходящее – сон: я же не собиралась брать с собой дневник, а значит, он мне снится…
Чтобы скоротать время до пробуждения, начинаю листать тетрадь и вдруг понимаю, что почерк неуловимо отличается от моего:

«…Сегодня в мой дворец прибыл Бравный Воин. Её зовут Алиса…».

Я понимаю, что это дневник Мираны, но она пишет о том, что было так значимо для меня, что я, ругая себя за любопытство, решаю дочитать хотя бы до конца странички:

«Её зовут Алиса, она прискакала верхом на Брандашмыге, привезла Вострый Меч, но будет ли от неё толк? Конечно, Растибулка сделала её большой, но я уже сейчас вижу, что она хрупка и тонка в кости – под силу ли такой девочке при собственном росте хотя бы поднять меч? Я уже не говорю о тяжести доспехов, о силе и манёвренности… Она погибнет в первые две минуты боя, но этим мы хотя бы покажем Ирацибете, что не сдались».

Значит, она в меня не верила и посылала на верную гибель?

«В этой девочке маловато булатности. Она сомневается в себе, в том, что её место в Бравный День на поле боя, а не за спиной у Терранта. Посмотрим, что будет завтра».

Террант. Знакомое имя больно царапает сознание, я силюсь вспомнить, но… не могу. Я же знаю, кто он, но что с моей памятью? В поисках отгадки перелистываю страницу за страницей:

«Битва состоялась. Бармаглот убит, сестрицу вместе с её фаворитом я отправила в ссылку. Страна Чудес ликует и не желает отпускать Алису, у которой после победы, похоже, прибавилось булатности – она собирается уходить, несмотря на то, как её любит Террант. Это жестоко: он просит её остаться, а она уходит; у него в глазах стоят слёзы, а она не замечает этого.
Я не уверена, что она вернётся, но не буду разуверять Шляпника».

«Я не уверена, что она вернётся, а жаль. Кажется, я скучаю по этой растрёпанной, но такой живой девчонке. Мои придворные рядом с ней больше похожи на призраков или на бумажных кукол. Править такими просто, а вот день за днём видеть рядом эти блёклые глаза тяжко.
Во всём моём королевстве таких живых, как она, можно пересчитать по пальцам, и никто из них мне не нужен, кроме Алисы, но она принадлежит Шляпнику – так сильно он её любит. Можно ли это изменить?»

«Думаю, возможно заставить Терранта позабыть Алису. Когда-то в детстве я слышала о порошке Забвения, но нигде не могу найти его рецепт. Полагаю, стоит попытаться изобрести его самой. Обязательным компонентом должно стать Время – оно залечивает душевные раны и позволяет смириться и забыть…»

«Готова пробная порция – белый порошок без запаха и, надеюсь, вкуса… Вся проблема в том, что его действие надо пробовать на ком-то из живых. На ком же?»

«Решение пришло внезапно – Мальямкин. Маленькая живая мышка, любящая фехтование и готовая отдать жизнь за Шляпника.
Я своими руками растворила Забвение в молоке – Мальямкин любит чай с молоком. На вкус жалоб не было (ещё бы всякие мыши стали жаловаться на вкус королевского угощения!)
Я очень скучаю по Алисе. Скорее бы она вернулась!»

«Результат достигнут: шпага Мальямкин валяется перед крыльцом, а сама она где-то пропадает уже четвёртый день.
Я была у Шляпника, он очень огорчён тем, что Мальямкин не заглядывает к нему.
Он ещё не знает, что его ждёт то же самое».

«Запоздало подумала, что зря брала на рассмотрение мышь – она же маленькая, ей любой дозы хватит. Надо было брать кого-нибудь покрупнее, например, Мартовского Зайца. Он тоже живой – любит свои чашки и ложки, любит пить чай – есть над чем поработать.
Как там наверху живётся моей славной девочке, не обижают ли её окружающие? Хотя попробуй обидь такую – Бармаглота она зарубила, и своего врага не пожалеет, думаю».

«Подсыпала Забвение в сахарницу. Двух ложек сахара Зайцу хватило, чтобы с криками «Чашка!» и «Ложка!» умчаться на болота. Сработало.
Доспехи Бравного Воина стоят в моей спальне у самой кровати в изголовье. Засыпая, я думаю только о ней и мечтаю, чтобы она мне приснилась».

«Наверное, я снова просчиталась – всё-таки Мартовский заяц сам по себе псих. С него бы сталось и просто так повыкидывать посуду в болото. Надо брать кого-то посерьёзнее. МакТвисп? Пожалуй. В своих стремлениях носить часы и всюду успевать он гораздо ближе к человеку…
Интересно, вернётся ли Алиса вообще? Очень надеюсь, что да – иначе к чему такие жертвы?»

«Сегодня она мне снилась! Она не просто шла, а почти летела мне навстречу, ветер развевал её волосы, и она улыбалась мне и только мне!
Вмешала Забвение в подтаявшее сливочное масло – Кролик любит бутерброды.
Уже вечером мне сообщили, что Кролика видели на берегу, где он положил любимые часы на большой камень и без тени сомнения со всей силы разбил их другим тяжёлым камнем. Мне его немного жаль – ведь он тоже Белый, как и я, но что сделано, того не воротишь. Всё во имя тебя, милая Алиса!»

«Надо было брать в качестве подопытного кролика не грызунов, а Чешира! Он периодически летает за мной и, кажется, о чём-то догадывается… Сегодня же угощу его молочком!
Алиса-Алиса, ты не выходишь у меня из головы. Наверное, ты всё ближе. У меня почти всё готово, я буду ждать тебя с распростёртыми объятьями!»

«Чешир выпил молоко и не фыркнул. Когда в очередной раз навещу Шляпника, надо будет обязательно спросить, продолжает ли Чешир охотиться за его шляпой.
Перед сном подхожу к доспехам и прикрываю глаза, представляя, что это не пустая оболочка, а моя Алиса стоит здесь, готовая к битве не на жизнь, а на смерть, решительная и беспощадная. Я преклоняю колени и целую правую перчатку – ты сразила Бармаглота, держа рукой в этой перчатке Вострый Меч. Когда же, когда уже?..»

«А вот сегодня неувязочка вышла – я хотела усовершенствовать Забвение, доведя его до состояния тонкой невесомой пудры, и тут под руку подвернулись Тра-ля-ля и Тру-ля-ля. Я так и не поняла, кого из них угораздило чихнуть рядом с открытой банкой, но факт остаётся фактом – братцы разбежались и, похоже, навсегда.
Из живых в нашей стране остались Шляпник и Алиса. Если только она доберётся обратно. Схожу с ума, теряю рассудок при мысли о ней, о её теле, о том, какой красивой парой мы будем…»

«Сегодня я побывала у Шляпника. Я победила.
Он предложил мне чаю, я предложила ему исцелиться от страданий. Он не хотел, но я убедила его, сказав, что Алиса не обрадуется, встретив его таким грустным. Он согласился. Он добровольно принял Забвение. Всего щепотка – и игре конец!
В память о нашем последнем чаепитии, пока ты терял остатки сознания и памяти, я срезала одну твою рыжую прядь – думаю, что наши пути больше не пересекутся. Тебе отныне полагается пить чай и ничего не ждать, а мне – встретить любимую и жить с ней до скончания века.
Я жду тебя, милая Алиса! Ты будешь моей и только моей!»

Я перелистываю страничку. Предпоследняя запись, а я так и не вспомнила, кто же это – такой знакомый, такой родной. Террант. Те-е-еррант… Неловкое движение – и из тетради выпадает прядка рыжих кудрявых волос, длинных, похожих на пружинки из мягкой медной проволоки. Беру её в руку, наматываю на пальцы и вдруг вспоминаю.
Наше первое чаепитие на поляне.
Путешествие на шляпе. Я ехала у тебя на плече и видела твою шевелюру вблизи.
Шляпная мастерская во дворце Красной Королевы. Утешая тебя, я дотрагивалась до твоих рыжих кудрей.
Наше прощание. Я обещала вернуться и не забыть тебя… Как я могла забыть тебя? Я же помнила, я рисовала твой портрет, писала о тебе в такой же тетради дома!
Пробегаю глазами последнюю запись:

«Она вернулась!!! Её видели печально бредущей от поляны ко дворцу, и я знаю, в чём дело. Ничего, милая Алиса, всё проходит. Я обниму тебя, провожу в гостиную, предложу чаю, вина, молока… Ты не будешь пить вино, не желая заливать горе дурманом; откажешься и от чая – слишком очевидны параллели. Значит, молоко. Если Мальямкин и Чешир звериным чутьём не унюхали в молоке Забвение, то ты тем более не почувствуешь там пять капель Послушания – мои родители поили меня им всё детство.
А потом мы отправимся в спальню – неважно, в твою или в мою. Ты смоешь дорожную пыль, твоё тело будет чистым, но горечь безответной любви не смывается водой. Ничего, я помогу тебе: сяду рядом, расскажу о том, что у нас творилось, а если ты будешь плакать – утешу как смогу и как захочу.
Когда, утомившись от пережитого, ты уснёшь, я тихонько припудрю твою подушку Забвением. На братцев подействовало, значит, и тебе поможет забыть Шляпника.
И утро. Утром нанесу контрольный удар – кружка молока с Забвением, и тогда ты навсегда останешься в моей власти и никогда не вспомнишь его!»

- Алиса! – нежный голосок из соседней комнатки. Я осторожно кладу дневник на место, смотрю на прядь волос на ладони и понимаю – не отдам, не верну. Террант – мой, а я – его. И, кажется, я знаю, что надо сделать, чтобы вернуть обитателям Страны Чудес память.
- Я здесь, – хорошо, что ширма закрывает от кровати обе двери, и Мирана не подозревает, что я вышла из её покоев.
- Выпей молока, дорогая! – она подаёт мне кружку, и я принимаю её правой рукой, в левой сжав язычок пламени, жгущий пальцы. Я знаю, что могу выпить сколько угодно зелий, но пока в моей руке горит этот живой огонёк, я буду помнить Терранта и верну его. Обязательно верну.